На всякого мудреца довольно простоты - Страница 20

Глумов. Я поехал к одной благочестивой женщине.

Курчаев. Не к Манефе ли?

Глумов. Нет, к другой. Я Манефы не знаю. Только я вошел, не успел промолвить слова, она, даже не видя лица моего — она сидела ко мне задом, — заговорила: «Не ты невест ищешь, они тебя ищут. Ступай зажмурившись и найдешь». Куда идти, говорю, укажите мне! «Как войдешь, говорит, в первый незнакомый дом, где ты ни разу не бывал, там и ищи, там тебя знают!» Я, знаете ли, сначала удивился и как будто не совсем поверил. Поутру она мне это сказала, вечером дядюшка привез меня к вам. Тут есть невеста, и тут меня знают.

Турусина. Да, много чудесного, но мало избранных…

Курчаев. У нас тоже, когда мы стояли в Малороссии, был случай с одним евреем.

Турусина. Вы бы пошли по саду погуляли.

Курчаев шаркает ногой и кланяется.

Глумов. Не ясно ли тут предопределение! Я даже не успел еще хорошенько осведомиться о чувствах моей невесты… (Машеньке.) Извините, Марья Ивановна! Я довольствовался только ее согласием.

Турусина. Ничего больше и не нужно.

Глумов. Если я, может быть, не совсем нравлюсь теперь, так понравлюсь после. Такой брак должен быть счастлив и благополучен.

Курчаев. Непременно.

Глумов. В этом браке нет людского произвола; следовательно, нет и ошибки.

Турусина. Вот правила! Вот у кого надо учиться, как жить.

Входит Григорий.

Григорий. Иван Иваныч Городулин.

Турусина. Я пойду, оденусь потеплее, здесь, сыро становится. (Уходит.)

Машенька (Курчаеву). Пойдемте в сад.

Уходят в сад.

Входит Городулин.

Явление третье

Глумов и Городулин.

Городулин. Здравствуйте! Сколько вы денег берете?

Глумов. Кажется, двести тысяч.

Городулин. Как же вы это сделали?

Глумов. Да ведь вы же сами меня рекомендовали; мне Софья Игнатьевна сказывала.

Городулин. Когда же? Да, да, помню! Да как же вы поладили с Турусиной; ведь вы вольнодумец.

Глумов. Я с ней не спорю.

Городулин. А если она вздор говорит?

Глумов. Ее исправить невозможно. К чему же трудиться?

Городулин. Да, так вы вот как! Это хорошо. Вы теперь будете иметь состояние. Я вас в клуб запишу.

Глумов (тихо). На днях будет напечатан «трактат» Крутицкого.

Городулин. Неужели? Вот бы его отделать хорошенько!

Глумов. Это очень легко.

Городулин. Еще бы, с вашими способностями. Но вам неловко, вы еще очень молодой человек, можете себе повредить. Вас надо будет выгородить. Вы напишите, а уж я, так и быть, пожертвую собой, выдам за свое. Надо их, старых, хорошенько.

Глумов. Надо, надо. Ведь только посмотрите, что пишут.

Городулин. Осмеять надо. Я бы и сам, да некогда. Очень рад вашему счастью. Поздравляю! Нам такие люди, как вы, нужны. Нужны. А то, признаться вам, чувствовался недостаток. Дельцы есть, а говорить некому, нападут старики врасплох. Ну, и беда. Есть умные из молодых людей, да очень молодые, в разговор пустить нельзя, с ними разговаривать не станут. Хор-то есть, да запевалы нет. Вы будете запевать, а мы вам подтягивать. Где Марья Ивановна?

Глумов. Вон, в саду гуляет.

Городулин. Пойду поболтать с ней. (Идет в сад.)

Глумов (вслед). Я сейчас вас догоню. Кажется, Мамаевы приехали. Как я ее урезонил! Мало того что дала согласие на мой брак, но и сама приехала. Вот это мило с ее стороны.

Входит Мамаева.

Явление четвертое

Глумов и Мамаева.

Мамаева. Ну что, нашли?

Глумов. Нет. Голутвин клянется-божится, что не брал. Даже слезы на глазах у него показались. Я, говорит, без куска хлеба останусь, а такой гнусности не сделаю.

Мамаева. Кому же взять! Потеряли как-нибудь.

Глумов. И представить себе не могу.

Мамаева. Найдет кто-нибудь и бросит.

Глумов. Хорошо, как бросит.

Мамаева. А чего же вы боитесь, разве там было что-нибудь такое?

Глумов. Ничего особенного! Сердечные излияния, любовные заметки, страстные тирады, стишки: очи, кудри. Все то. что пишется про себя и что в чужих руках видеть стыдно.

Мамаева. Так у вас в дневнике очи да кудри? Ну, так не беспокойтесь, никто не обратит внимания. Таких дневников бездна. Что же вы здесь один? Где ваша невеста?

Глумов. Гуляет в саду с молодыми людьми. Вот вам доказательство, что я женюсь не по склонности. Мне нужны деньги, нужно положение в обществе. Не все же мне быть милым молодым человеком, пора быть милым мужчиной. Посмотрите, каким молодцом я буду, каких лошадей заведу. Теперь меня не замечают, а тогда все вдруг заговорят: «Ах, какой красавец появился!» — точно как будто я из Америки приехал. И все будут завидовать вам.

Мамаева. Отчего же мне?

Глумов. Оттого, что я ваш.

Мамаева. Да хорошо, если б можно было взять деньги без невесты, а то у вас будет молодая жена.

Глумов. Это не мешает. Я предложил руку невесте, карман для денег, а сердце остается вам.

Мамаева. Вы опасный человек, вас слушаешь, слушаешь, да, пожалуй, и поверишь.

Глумов. На каких рысаках я буду подъезжать к вам!

Мамаева. Подъезжайте, подъезжайте! А теперь подите к невесте, нехорошо оставлять ее. Если она вам и не нравится, так вы хоть для виду, из приличия полюбезничайте с ней!

Глумов. Вот вы сами посылаете.

Мамаева. Ступайте, ступайте!

Глумов уходит.

Как он торжествует! Погоди, мой друг, не рано ли ты вздумал радоваться!